Читать книгу - "Мы погибнем вчера [= Меня нашли в воронке ] - Алексей Ивакин"

– О как. А не заметно.

– Почему? – удивился Таругин.

– Песен не поешь, шутки не шутишь, небывальщины не баянишь. – улыбнулся Вини.

– А что, раз одессит, значит шут, что ли?

– Да не… Я так к слову…

– Ну и баянь сам тогда. Или вон, философа попроси. – Сказал Таругин, поднялся и пошел выискивать подходящее дерево для рокатулета.

Через час все расположились у нещадно дымящего костра, разогревая на нежарком пламени немецкую тушенку.

– Дед, расскажи о скрытниках-то?

– А чего рассказывать? Вот тут они и жили. Вона молельня у них. Два этажа над землей и один вырыли как-то вниз.

– Так может туда спать и пойдем, Кирьян Васильевич? – подал голос Юра. – Дым по низу идет, погода портится.

– Не пойду я туда, Юра. И тебе не советую. Место там плохое. Они, вишь, тут смертоубийства учиняли над собой.

– Чего, чего? – не понял спасатель.

– Чаво, чаво… Убивали сами себя. Вона тут лог есть. Каждую весну воды полон. Там они на Пасху и топились. Перед чем десять дней голодали. Мученичество такое у них было. А кто и в бане угорал, кто на костер шел. А затеял это все варнак один… Христофор. Вот и заимка, стало быть христофорова. Хотя в пору ее люциферовой звать…

– Ужас какой… А зачем это все, Кирьян Васильевич? – передернул плечами Еж.

– А чего, ты милай, у меня-то спрашиваешь? У Христофорки и спроси. К болотине подойди и спроси. Может выйдет да ответит. Его, говорят, прямо тут и шлепнули без суда и следствия.

– Кто?

– Так в тридцать шестом оперативники НКВД их тут нашли, Христофорку расстреляли, а скрытников и скрытниц, которые живые остались куда-то увезли. В старое бы время по монастырям отправили, а нынче… Кого в лагерь, а кого в больницу. Доктор, Машку-то Пестрикову помнишь?

– Помню… Пропала тогда весной, месяц искали. Пришла и двух слов сказать не может – трясется, зрачки страшные, большие. Не глаза, а зрачки. А в зрачках словно огонь пляшет,- задумчиво произнес Валера.

– Топили ее, да вырвалась. Обряд испортила. Заперли, значит, еще дён на десять, в подпол. А она сбежала как-то. Вот дорогу и показала сюда. До войны сюда парни ползали. Слухи ходили, что Христофор казну тут где-то попрятал. Да так никто и не нашел. А пара человек так и не вернулась. Агась…

– Это ж до чего людей религия доводит, Господи ты Боже мой! – воскликнул студент-философ Прокашев.

– А причем тут религия? Это не религия, а человек себя так доводит до греха.

– Да все одно, бабьи сказки. Что староверы, что нововеры. Какая разница?

– А такая, милок, что мы с тобой сейчас с винтовками в руках на болоте сидим, а свидетель, там какой, Иеговы оружие в руках держать ни под каким предлогом не хочет и лучше под Гитлера ляжет, чем Родину оборонит.

– А помню я… – вдруг подал голос младший политрук Долгих. – Ага. Во взвод прибыло пополнение. Парень один дикий, косматый. Лейтенант где-то бегал, я значит, документы спрашиваю. Все люди как люди, а он мне тетрадный лист протягивает. А на тетрадном листе каракулями: "Дан сей паспорт из града Вышнего, из полиции Сионской, из квартала Голгофского, отроку Афанасию, сыну Петрову. И дан сей паспорт на один век, а явлен сей паспорт в части святых, и в книгу животну под номером будущего века записан". Я себе даже в блокнот для смеху записал, почему и запомнил.

– И как?

– Погиб отрок Афанасий. В первом же бою погиб. Миной накрыло, – задумчиво сказал политрук. – Разные люди какие бывают…

– Открыл, понимаешь, открытие… Однако, отбой! Девки наши уже сопят вовсю! Даже лясы поточить не сумели! – Девки – Рита с Мариной – и впрямь уже спали, так и не успев поговорить – намаялись за тяжелый день. И даже дедовы страшилки не помешали сну.

– Русов, Мальцев!

– Я!

– Я!

– Службу помним… Первые у моста часовыми. Через два часа подымайте Алешку Винокурова и Юру. Потом меня будите. Я с тобой подежурю… как тебя?

– Майор запаса Микрюков. – отрапортовал тот. А потом добавил, уже мягче. – Володя.

– Бают Леонидом отца звали?

– Так точно, товарищ командир. – Леонидыч аккуратно выбирал остатки жира и мяса из банки.

– По комиссии что ли списали? А войска какие? – поинтересовался политрук, укладываясь головой к костру.

– Ты это, Дима, лучше ногами к костру ляг. Голова болеть не будет. А так да… По комиссии.

Долгих почесал подбородок смущенно, но перевернулся все же:

– А род войск?

– ВВС. Стратегическая. Дальняя.

– Ого! Голованова небось знаешь?

– Типа того…

– А Берлин бомбил?

– Ну… – Леонидыч облизал ложку.

Дед не выдержал:

– Всем спать, едрена мать! Приказ по отряду. За нарушение три наряда вне очереди! И хучь ты генерал-майором будешь, а пока тут моя власть!

Из темноты кто-то хихикнул.

– Ежов! Пять нарядов!

С совсем другой стороны раздался сонный, но возмущенный голос:

– А я-то чего опять?

– За компанию, ититть! Спать всем!

И Леонидыч, и дед проснулись одновременно. Еще до того, как их начали будить Вини и Семененко.

– Куришь? – спросил Кирьян Васильевич, когда они устроились у в корнях поваленных сосен.

– Нет.

– А я вот балуюсь… – сворачивая "козью ножку" сказал дед. – Ну, рассказывай…

– А что рассказывать-то? – в тон ему прищурился Леонидыч. – Сбили. Упал. Ранило в плечо. В деревне Маринка выходила. Потом…

– Не звизди мне. Я уж ваших всех знаю… Сбили его… Я, мил человек, уже в курсе что такое "аська".

– Что?

– И про компутеры с тырнетом знаю. Еж бараголистый, много рассказал. Да и скрывать ни к чему. Все равно – глаз режете, сразу понятно – не здешние. Валера было шпионов заподозрил, да он человек материалистический – в правду таким сложно поверить.

– Я, Василич, сам не знаю – что такое "аська" и Интернетом пользоваться не особо умею. Нет в моей деревне Интернета. А ты с чего поверил-то нам?

– Леонидыч, давай-ка о другом поговорим… Ты ведь у них командиром был? Там, в мирном времени?

– Так точно, товарищ командир! – улыбнулся майор запаса.

– Вот и принимай командование. Не возраст мне тут по болотам скакать. До фронта я вас выведу. А дальше…

– Василич… Тебе лет-то сколько?

– Пятьдесят четыре, а что?

– А мне пятьдесят пять, Василич. И мне не с руки по болотам бегать. Как и ТАМ было не с руки в воронках сидеть по пояс в воде да кости солдатиков доставать. А кому с руки? Давай уйдем, прямо сейчас, и чего эти пацаны наделают?